Pianoбой: «К жизни надо относиться легче!»

16 Апреля в киевском клубе«Атлас» стартует украинский тур группы Pianoбой. Выловить её фронтмена оказалось задачей не из простых. Музыкант чистосердечно признался, что он – перфекционист. И уверен, что лучше перетрудиться пару-тройку лишних часов, чем краснеть на глазах у публики. Посему накануне тура Pianoбой был поглощен репетициями и съемками видеороликов. 

О чертовщине, которая преследует группу на площадке, удивительной истории инструментов из коллекции Шурова, отсутствии всяческих правил и затянувшемся детстве самого музыканта, «Выходной» и поговорил с пианистом, композитором и поэтом Дмитрием Шуровым.  

- Вы признались, что в предыдущий раз, в декабре, во время киевского выступления в «Атласе», Pianoбой сделал акцент на музыке и лирике. Как будут расставлены акценты на сей раз и чем ознаменуется нынешний тур по городам Украины?   

-  Знаете, я вообще человек аналоговый по натуре своей: мне нравится, когда всё можно пощупать руками. Наверное, меня никогда так не впечатлит самая сложная компьютерная графика, как конкретный предмет. Как, например, ветер, который вчера вечером накрыл Киев. Мы, как раз, снимали видеоинсталляцию на новую песню для тура и нужно было, чтобы простыня висела ровно на верёвочке. Песня называется «Привидение», и как только мы начали съемки, поднялась невероятная буря, практически унесло со съемочной площадки режиссера, его жену, его маленькую машинку и декорации... И мы все вместе дружно вспоминали, как в самом начале  истории Pianoбоя, во время съемок клипа «Ведьма» тоже творилась всякая чертовщина: крыса поджигала усы, теряла ориентацию. На актрис, которые играли ведьм, падали всякие предметы…

Возвращаясь к вопросу, хочу сказать, что для такого коллектива, как Pianoбой музыка и лирика всегда будет на первом месте. Это то, с чего всё всегда начинается: тебя накрывает вдохновение, у тебя есть что сказать, ты посылаешь какой-то сигнал, который хочешь, чтобы люди услышали. И этот сигнал у нас всегда является душевным - он заключается в словах и музыке. При этом нам, конечно, есть куда расти в плане шоу. Я думал в течение зимы, что же именно мы хотим делать и решил, что, наверное, хор из 70 человек мы ставить на сцену не будем, но мы снимем такие аналоговые мини-клипы, в которых практически нет компьютерной графики. Всё это конкретные идеи. Всего мы снимаем около 10 видеоклипов, которые, вполне возможно в дальнейшем будут жить своей жизнью.  Но в течение ближайших концертов мы будет всё это показывать вместе с музыкой.  Окунувшись в эту идею, я понял, что стала меняться и сама программа: мы кое-где поменяли аранжировки, некоторые песни объединили. Если не в мини-оперы, то, по крайней мере, в музыкальные блоки, когда одна песня переходит в другую очень интересным образом. Такого раньше мы не делали: получается некий нескончаемый поток музыки. И будет четыре абсолютно новых песни, которые на концертах еще никто никогда не слышал. Премьера одной из них «Горя чуть слышно» только что состоялась в сети, на радио и ТВ. Меня даже отговаривают играть до осени так много новых композиций, но мне просто уже неймётся, я уже просто не могу терпеть!  К тому же, они действительно яркие, их хочется играть. 

- Читала о том, что вы коллекционируете раритетные клавишные инструменты. Какой из них - самый дорогой вашему сердцу?
- Когда меня спрашивают, какое у вас хобби, я ничего вразумительного не могу сказать и говорю об этой коллекции. (Смеется). Фактически у меня вся жизнь подчинена музыке. Коллекция собралась сама собой, я просто играю на этих инструментах. Среди них есть и орган 1962 года Hammond. Инструмент довольно интересной судьбы: поначалу он стоял в церкви в Цюрихе, потом на нём играли «чёрную» музыку, после чего его, как контрабанду, перевезли в Украину среди какого-то белья в фуре с секонд-хендом. А потом он попал к алкашам, которые не знали, что с ним делать и распивали прямо на нём водку. Наконец, этот орган нашёл меня и я его выкупил. Есть и другие инструменты, их несколько. Сейчас на компьютере можно симулировать любые звуки, но я уверен в том, что живые инструменты, у которых есть своя история, есть свой сок в плане звука, на них можно сыграть меньше, а сказать больше. И я это очень остро ощущаю в записи. Например, в новой песне, «Горя чуть слышно», как раз я сыграл соло на этом органе. И тогда возникла необходимость в струнных. Можно было сымитировать звучание скрипок, но мы пригласили 8 музыкантов и они сыграли то, что я хотел. Наверное, есть группы, которым по-настоящему идёт технологичная музыка. Pianoбою, мне кажется, это не очень идёт. Поэтому мы делаем акцент на живом звучании.  

- Сжималось ли сердце Pianoбоя во время съемок финальных кадров клипа «Родина», где бульдозер безжалостно уничтожает фортепиано?

- Да, этот момент был очень непростой. Было даже снято два дубля. Такой кадр с одного дубля очень сложно было снять, чтобы показать его со всех точек. Поэтому и дублей, и инструментов было два. И был даже дубль, где очень явно видно, что бульдозер переезжает не только пианино, но и человека! Мы просто не захотели вставлять этот кадр в клип, потому что он очень жёсткий.  Глядя на него, настолько веришь, что человека переехали!  Просто мне бы после этого пришлось заново начинать карьеру и долго объяснять, как я снова оказался среди живых. (Смеётся).  Мне кажется, что и без этого символизм клипа достаточно понятный, поэтому мы все вместе посмотрели этот фрагмент, нахмурили брови, поплакали и решили эти кадры из клипа убрать. 

- В другом клипе, «Бандерлоги», фигурируют истории болезней музыкантов.  Где, например, написано, что Дмитрий Шуров в 6 лет впервые пытался поджечь квартиру, а с 12 – не видится с родителями. Скажите, эти данные – тоже режиссерская находка?

- Нет, это чистая правда! (Смеется). Все же дети когда-нибудь хотят всё попробовать и, когда уходят родители, достают спичечный коробок с мыслями: «Что бы с ним такое сделать, что бы такое сжечь?» Так что, думаю, что такая история – не редкость. Другое дело, мои родители были слишком умны, чтобы убить меня за это.  Более того, они меня отправили учиться: сначала – в музыкальную школу, потом во Францию. Поэтому я их и не видел. Возможно, мои родители просто решили «Уж пусть он лучше уедет в какое-нибудь другое место». (Смеется). Но благодаря тому, что в детстве мне давали очень многое попробовать, наверное, я и не боюсь пробовать в жизни и далее.

- Как вашим родителям и учителям удалось не убить в вас желание заниматься музыкой? Ведь даже на камеру ваша мама признавалась: «У Димы детства-то и не было, сплошные занятия».

- Это не совсем правда. Конечно, у меня было детство, были велосипеды, было всё, как у нормальных детей. Мне было очень интересно заниматься музыкой, и это вообще не поменялось. Мне 33 года, но для того, чтобы продолжать делать то, что я делаю, мне приходится вкалывать по многу часов в день. Я вот прочитал вчера фразу: «Ты еще ищешь секрет успеха? Я вкалываю по 10 часов в день и у меня нет времени думать о секретах». Когда ты чувствуешь себя человеком, который, в общем-то хорошо играет, ты учишься петь. Потом ты начинаешь учиться расписывать ноты. Потом - учиться разговаривать с людьми. Я, например, в последние лет 5 впервые в жизни стал учиться коммуницировать с людьми. Потому что мне это никогда не было нужно, я всегда обходился музыкой, а сейчас понимаю, что хочу дать нечто большее. Для этого мне нужно до людей доносить чётко то, что я хочу сказать.  Поэтому нужно постоянно учиться - это бесконечный процесс. 

Ещё есть второй фактор: я лично очень не люблю, как бы это сказать помягче… обсераться, ненавижу лажать, люблю чтобы всё было чётко и круто. Наверное, я – перфекционист по натуре. Поэтому иногда лучше переработать несколько часов, но сделать всё так, как надо. Так что, может быть, у меня и не было детства, но мне кажется, оно ещё не закончилось. (Смеётся). 

- Насколько мне известно, ваш 11-летний сын Лев также всерьёз увлечён музыкой. Чему вы учите его с высоты своего жизненного и музыкального опыта? 

-  Я стараюсь его вообще не прессовать и не говорю ему, как надо делать!  Во-первых, у него очень хорошие гены, он сам всё прекрасно понимает. Во-вторых, у него есть таланты, которых у меня нет. Пусть он их развивает, как он считает нужным, без моего участия. В-третьих, очень трудно всё-таки родителям учить своих детей. У нас это не очень получается. Поскольку совместные занятия музыкой на результат (например, подготовка к академконцерту в музшколе) заканчиваются слезами. Это просто другой уровень общения. Человек воспринимает тебя как друга, и тут, ни с того, ни с сего, друг начинает тебя прессовать и учить, как надо жить.

Правда, есть одна вещь, которой я его учу: что нужно делать, чтобы в нужный момент, на сцене или на экзамене, проявились твои самые лучшие качества. Там много нюансов, но первое – ты должен довести до автоматизма своё мастерство. Это как у спортсменов: залог успеха – в многократном повторении.

- А есть ли какие-то жизненные принципы, которые вы хотели бы донести до сына?

- У меня, жизненные принципы? Да Бог с вами! Как там пел Андрей Хлывнюк «безпринципна тварина», так это про меня. (Смеётся). Правда, мне кажется, что к жизни надо относиться легче и воспринимать её по мере поступления новостей. Я так стараюсь жить. Построив в своей жизни долгоиграющие планы и пару раз на этом обломавшись, я стараюсь больше этим не заниматься. Стараюсь просто максимально наслаждаться моментом. В этом, наверное, и заключается моя идея.

- Вы играли в группах «Океан Эльзы», «Esthetic Education», сотрудничали с Земфирой. Скажите, какой из этих периодов был самым счастливым в плане свободы и творчества?

- Знаете, ощущение счастья не очень мне ведомо. Потому что я, как перфекционист, всегда найду к чему придраться. (Смеётся). И такие моменты длятся очень недолго. Это может быть одна песня в концерте или какой-то всплеск эйфории. Мне, к сожалению, для счастья недостаточно бутерброда с икрой. Поэтому, везде были счастливые моменты. Главное, что остались альбомы, которые можно послушать, а всё остальное – это внутри меня, это очень личные вещи.

- Что вам необходимо, чтобы ощутить такие мгновения счастья сегодня?

-  Вот, например, у меня начинается репетиция через полчаса.  Если мы с первого раза сыграем всё то, что напридумывали к концерту 16 числа, я буду счастлив и поставлю всей группе пиво!